ГЛАВА 1. САГА О КАЗАНСКОЙ ВОЛНЕ

Через Запад на Восток. — 45 х 0,8 = 39. — Цепная реакция по-горьковски. — О пользе графита в путешествии. — Уважаемый гибрид.

Встреча нового тысячелетия обещала быть тоскливой. В Москве упорно не желала устанавливаться зимняя погода: столбик термометра периодически перепрыгивал через ноль в обоих направлениях, вместо сугробов по обочинам дорог лежало грязное месиво — одним словом, стоял обычный для мегаполиса средней полосы мерзкий декабрь. Так праздновать миллениум не годилось. И, подумав немного, я решил отправиться за новогодним снегом туда, где новый год наступит на два часа раньше — к своим родственникам на Урал. Уж чего-чего, а морозов в этом краю всегда хватало.

Итак, решение было принято, оставалось только выбрать способ передвижения. Билеты на поезда между тем стремительно раскупались, и передо мной замаячила перспектива невеселого выбора между купе с услугами и СВ, а также необходимости ставить свою праздничную поездку в зависимость от наличия (или отсутствия) мест на обратный выезд. Но главное — после лейпцигской одиссеи тупо ехать в одном и том же вагоне сутки с лишним было как-то неинтересно. Тут я и подумал: раз уж я провернул путешествие местными поездами на Запад и обратно через семь границ, то почему бы не попробовать проделать то же самое в обратном направлении? Сказано — сделано: круг был развернут на 180 градусов, и я отправился на Урал электричками.

Направлением выезда из Москвы стал казанский радиус, который был избран после тщательного изучения пригородных расписаний. Оказалось, что на нем существует замечательная "волна", начинающаяся в Москве в 8.41 утра и тянущаяся аж до татарской столицы. "Волна" эта, правда, существует лишь по случаю выходного и предвыходного дня (м-да, сказанул… хотя — бывают же предвходные светофоры!), в остальное же время данный радиус является для "собачников" малопригодным, поскольку пригородная зона Москвы кончается в Черустях, а пригородная зона Мурома начинается либо в Вековке (50 километров на восток), либо, в крайнем случае, в Ильичёве (20 километров туда же), что вынуждает встраивать в свой маршрут третье промежуточное звено и, соответственно, тратить лишнее время на согласование всего этого добра друг с другом. Что поделаешь — разные железные дороги, разные области, а договариваться друг с другом наши начальники не умели, похоже, никогда.

И вот настала пятница, 29 декабря. Отправляться решил с платформы Выхино, где моя электричка должна была появиться в 9.03. Путешествие началось с малоприятного сюрприза: электропоезд подполз к платформе только в 9.13, затем постоял еще минут 10 у Люберец, и в итоге куцый 25-минутный интервал между ним и пригородным на Муром ужался до совсем уж неприличного минимума. Дорога прошла, что называется, на нервах, ибо все путешествие грозило накрыться еще как следует не начавшись. К счастью, хотя московский поезд и пришел в Черусти на 5 минут позже, чем должен был отправиться муромский, железнодорожники с родины известного русского богатыря резонно решили, что лучше подождать пересаживающихся пассажиров и отправиться на те самые 25 минут позже, чем везти воздух в Вековку. Таким образом, на пригородный "с тетками" я все-таки попал, хотя это опоздание еще аукнулось весьма странным образом в дальнейшем движении.

Валерий Тихонов и пес Серый

На маршруте Черусти — Муром запомнились две вещи: дополнительные билеты для проезда в пригородном поезде и та самая станция Вековка. Если билеты потрясают своим количеством (мне, например, была выдана длинная лента, в которой этих 80-копеечных билетов было аж 45, при этом цена всего этого великолепия почему-то составляла 39 рублей), то станция Вековка — своим расположением. Я раньше все удивлялся, почему это в моем атласе железных дорог СССР 1988 года издания данная станция, на которой останавливаются абсолютно все проходящие пассажирские поезда, вообще не обозначена. Оказывается, раньше ее просто не существовало! Зато теперь — еще как существует. Представьте себе чистое поле, окруженное со всех сторон лесом, с огромным количеством железнодорожных путей, локомотивным депо, небольшим вокзальчиком и несколькими многоэтажками, в которых, очевидно, живут обслуживающие станцию работники. И больше — ничего! Что называется, километр до ближайшего медведя. А что — надо ж где-то локомотивы менять. Это вам не хухры-мухры, а постоянный и переменный ток как-никак!

В Муроме я лишний раз убедился в любви местных работников стальных магистралей к большим числам. Голос из динамика бодро сообщил мне, что поезд из Арзамаса прибыл на 29 путь. Хотя после 45 билетов это не так впечатляло, я с ужасом представил себе, сколько же мне придется топать с набитым рюкзаком по переходному мосту.

Все, однако, оказалось куда проще. 29 путь был всего-навсего пригородным тупиком, очевидно, ранее носившим имя 1А. Гораздо загадочнее был сам поезд — шел он до Мухтолова, при этом был увешан табличками "Муром — Арзамас", а в расписании у пригородных касс значилось, что следует он только до станции Венец. К тому же, хотя согласование поездов этого явно не требовало, отправление было задержано на те самые 25 минут, на которые опоздал пригородный из Черустей. Таким образом опоздание одной-единственной электрички на Московской дороге породило странную "цепную реакцию" на Горьковской — этакую "волну со знаком минус". Учитывая же, что между прибытием этого поезда в Мухтолово и отправлением оттуда электрички на Арзамас интервал был 22 минуты, венец поездке мог наступить гораздо раньше одноименной станции.

Впрочем, мои переживания выглядели еще цветочками по сравнению с тем, что испытывали пассажиры, садившиеся на платформе Городская. Наверное, так поезда брали штурмом в годы гражданской войны. Дело в том, что сразу за этой платформой начинается мост через Оку, за которым – Нижегородская область и город-сосед Мурома Навашино. Очевидно, в этот момент поезд оказался единственным средством передвижения через областную границу, и на участке Городская — Приокская напоминал пресловутую бочку с сельдями — пришлось даже задерживать отправление, чтобы всех утрамбовать.

В результате в Венце пассажирам вновь были вынуждены демонстрировать свое умение быстро перепрыгивать с одного поезда на другой, благо арзамасская электричка также не желала уезжать пустой. Дождавшись освобождения перегона, она выползла со станции и встала у ближайшего светофора… угадайте, на сколько? Правильно, на 25 минут! Посмотрев на расписание, я понял, что поберечь нервы мне не удастся и здесь: промежуток между прибытием электрички из Венца и отправлением поезда на Сергач составлял час, из которого 50 минут были уже "съедены". К счастью, в дальнейшем поезд в глубокую задумчивость не впадал, что позволило мне успеть на сергачский пригородный, оказавшийся не подверженным "цепной реакции".

В Сергаче меня ждала четырехчасовая ночевка, которая была несколько скрашена компанией попутчиков, добиравшихся из какой-то воинской части под Муромом в Йошкар-Олу. Попутчики надеялись здесь поймать поезд, курсирующий нерегулярно от Сергача до Зеленого Дола с целью смазывания рельсов графитом. Зачем графит нужен рельсам, попутчикам моим было неизвестно, однако полезность этого поезда для путешественников вполне очевидна, поскольку в него реально вписаться с целью значительного ускорения при движении как в марийскую, так и в татарскую столицы. Однако в тот день поезд не ходил, и, дабы не скучать, мы устроили друг другу поэтический вечер, читая поочередно все стихи, которые могли вспомнить за полночь. Благодаря этому время до отправления поезда на Канаш пролетело как-то незаметно.

Надо сказать, что еще задолго до того как я впервые (в 1997 году) попал на эту станцию, ее название уже успело порядком навязнуть у меня в зубах. Дело в том, что мои уральские родственники почти поголовно были железнодорожниками, и все летние каникулы я проводил возле рельсов, по которым то и дело проносились грузовые вагоны, из коих едва ли не каждый имел на своем боку надпись "КР ВРЗ Канаш". На сей раз моей мечтой было, однако, увидеть не легендарный ВРЗ, а купить газету на чувашском языке. Нет, не с целью в последнем попрактиковаться, а с единственным желанием показывать ее всем как сувенир. Кто когда-нибудь видел чувашский текст — тот меня поймет. Такого количества диакритических знаков на единицу газетно-журнальной площади я не видел ни в одном языке мира, даже вьетнамский тут отдыхает! Увы, вокзал в Канаше был закрыт на ремонт, посадка осуществлялась на 12 пути (он же первый с конца), и с газетой ничего не получилось. Впрочем, этот язык еще веселил меня всю дорогу в устном варианте. Поскольку Чувашия — национальная республика не только на бумаге, но и на деле (коренное население здесь составляет 68%), то чувашский язык весьма распространен в быту, при этом, разумеется, все в совершенстве владеют также и русским, то есть среди населения — полный билингвизм. А теперь вообразите себе картинку: в вагоне поезда сидят две женщины — русская и чувашка — и одна из них с гневом в голосе рассказывает другой, как у нее на работе прямо из раздевалки воруют личные вещи. Рассказ весьма эмоционален, и поэтому слов чужого языка часто не хватает. В результате я, сидя напротив, слышу примерно следующий монолог: "Ты представляешь, как крысы все растащили!" — далее следует длинная тирада на чувашском, из которой удается понять только такие исконно чувашские слова как "техничка" и "приемосдатчица", а завершается все это выводом: "Ящик пустой!" Это, доложу я вам, будет почище любого юмористического концерта, особенно если учесть, что смеяться нельзя, чтоб никого не обидеть.

Казанский железнодорожный вокзал

Впрочем, внимания заслуживает не только происходившее в поезде Канаш — Казань, но и сам этот поезд. Казанское отделение Горьковской дороги ввело с некоторых пор в практику своего рода "гибриды", когда к безмоторным вагонам электрички или дизеля цепляют спереди и сзади по электровозу, в результате чего получается вполне себе пригородный поезд. В моем случае "скрестили" локомотивы ВЛ-11 с вагонами АПЧ-2. Забавно, что последние я видел уже в трех ипостасях: в составе "родного" дизель-поезда в Вязьме, в виде вышеупомянутого "гибрида" в Канаше и даже прицепленными… к паровозу Эу на Дне железнодорожника в Щербинке. В этом шедевре татарской изобретательности я и пересек на перегоне Свияжск — Зеленый Дол реку Идель (известную также как Волга) и вскоре (хотя, разумеется и с опозданием) прибыл в Казань. Ближайшая электричка в восточном направлении — на Вятские Поляны — отходила лишь через 6 часов. "Волна" закончилась.

© Дмитрий Абушкин и Всеволод Путник 2001